Поговорим / Стихи

как я провёл лето?
как-то никак в целом:
я рисовал в гетто
круг от руки мелом,
чтобы в мою клетку
мне не кидал зерна
тот, кто стрелял метко
в сердце моё чёрным.
я говорил с прошлым —
в прошлом архив данных,
был диалог сложным,
как разговор пьяных.
я прокурил небо,
в легких теперь тучи.
господи, вот мне бы
только один лучик.
бог отвечал тихо:
просто прими это
и не буди лихо,
дальше полно света.
мой разговор с богом,
как разговор с прошлым —
он говорит строго,
я же шучу пошло.
в небе летят стаи.
осень уже что ли?
бог, ты и сам знаешь,
дальше полно боли.
кто же еще сможет,
если тебя нету,
мне объяснить, боже,
как я провёл лето?

люди любят делать больно
людям, потому что люди
вечно чем-то недовольны —
это было, есть и будет.

тем, что получают мало,
ну а кто-то очень много,
их когда-то изломала
вера в справедливость бога.

тем, что мимолётно лето,
а зима почти что вечность.
людям кажется, что где-то
потерялась человечность.

тем, что дни бегут по кругу,
тем, что одиноки ночи,
но особенно друг другом
люди недовольны очень.

тем, что мир — одно расстройство,
а война течёт веками.
люди позабыли свойство
быть друг другу маяками.

выпиши мне осень без рецепта
и вколоть скорее разреши.
не найти покорнее адепта
для её сгорающей души.

я хочу забыться листопадом,
утонуть в тени её аллей.
если ты со мною где-то рядом,
то ещё, пожалуйста, налей,

чтобы добралось до каждой клетки
чувство бесконечной красоты.
осень — это красная таблетка
для больных синдромом пустоты.

раствори меня в своей стихии,
в бликах городского фонаря.
как же я хочу кричать стихи ей
под разбитым небом октября.

отпусти кружиться над домами
с обнажённых ветрами ветвей.
мы себе придумываем сами
мысли, что нас делают мертвей.

очарован дьявольским обрядом,
и со мной то пропасть, то напасть.
ангел мой, лети со мною рядом
и не дай мне сгинуть и пропасть.

я в тумане собственных иллюзий,
я в плену у собственных дождей.
кажется, сплести надёжный узел —
торжество моих больных идей.

я очнулся ночью от наркоза
и увидел: осень — это ты.
я ужасно болен, дай мне дозу
чувства бесконечной красоты.

я останусь в твоём телефоне
неотвеченным ночью звонком,
глупой фоткой на общем балконе
и потухшим онлайн-огоньком.

я останусь в искрящихся строках,
между всех "ты прекрасна" и "ах!",
где пытался поэзией Блока
всё тебе объяснить в трёх словах.

я останусь в больных многоточьях,
в чёрном цвете холодных "пока",
в чёрных мыслях простуженной ночью,
как и все, кто уходит в века.

я останусь, как в песне про пепел
на губах, каждой буквой в письме.
люди сами придумали цепи,
чтобы им не теряться во тьме.

нашёл твой волос на диване.
он как пропущенный входящий
из прошлого в мир настоящий,
как будто ниточка к нирване.

я, как дурак, в пустой квартире
стою, рассматривая волос,
и время гулко раскололось
минутной стрелкой харакири.

и тонкой струйкой льётся память
и расплывается по ткани,
душа искрит от замыканий.
из искры возгорится пламя

под хит про белые обои.
сгорает островок сознанья,
и белый дым воспоминанья
наполнит лёгкие тобою.

похорони меня у моря,
где волны слизывают луны
с ночного неба на просторе
и звёзды падают на струны
печальных сосен на обрыве
аккордом тысяч аллегорий,
что ты всех лучше и красивей.
моя душа полна историй.

похорони меня у моря,
где упоённо смотрят скалы
закаты солнца на повторе,
им вечность — бесконечно мало,
где ветры безупречной драмой
поют причалам в ля-миноре
мои стихи о самой-самой,
моя душа им тихо вторит.

похорони меня у моря.
и в этой просьбе больше жизни,
чем мёртвым быть, убившись горем.
баланс всегда безукоризнен.
ты помнишь, как там в фильме с Тилем:
на небе говорят о море,
о том, как ты прошла навылет
сквозь сердце всех моих историй.

в доме напротив горело окно.
он не пришёл, и она до утра
будет мешать валидол и вино,
дым сигаретный. ну, как и вчера.

как и вчера, ей не станет больней —
боль утопила её с головой.
если никто не скучает по ней,
всё, что ей нужно, — остаться живой.

душу не лечит ночной алкоголь,
душу не лечат признанья коту.
всё, что ей нужно, — почувствовать боль,
чтобы заполнить свою пустоту.

время пройдёт по тропинкам души,
время сотрёт окровавленный след,
чтобы однажды суметь потушить
этот ночной выжигающий свет,

чтобы без слёз забираться в кровать,
чтобы опять полюбить вечера
и научиться в себе убивать
то, что её убивало вчера.

в доме напротив погасло окно.
я, как всегда, просидел до утра.
в чашке чаинки осели на дно.
жизнь продолжается. как и вчера.

мне других не хочется,
мне с другими пусто.
здравствуй, одиночество,
вырежи мне чувства,
раскрои на полосы,
чтобы мне не слышать
эхо Её голоса.
господи, потише.

мне другие побоку,
мне с другими пресно.
я смотрю на облако,
погружаясь в бездну,
погружаясь в омуты
всех воспоминаний,
временем не тронутых.
боже, я на грани.

мне в других не верится,
даже в бога с чёртом.
лес качает деревце
в этом мире мёртвом.
жизнь, кроя на полосы,
слышать, замирая,
эхо Её голоса
вместо ада с раем.

мне снятся глаз твоих озёра
и облако твоих волос,
ночные окна, тени, шторы.
мир многогранен и так прост.
мне снится смех твой и улыбка
и наши взгляды тет-а-тет.
моя фатальная ошибка —
проснуться и понять, что нет
тебя со мной в одной постели
и даже в городе одном.
в одном мы точно протрезвели,
не протрезвели в остальном.
ты снишься мне уже неделю,
и в этой странной пелене
я думаю: а в самом деле,
быть может, ты приснилась мне?
вселенная, скажи на милость,
быть может, не случалось нас?
и если это мне приснилось,
то почему болит сейчас?
и почему внутри стучится
то, что стучаться не должно,
и колет полуночной спицей
меня опять веретено,
как будто в чьей-то странной сказке,
где нет начала и конца?
я, как всегда, сгущаю краски,
и, может, это не сердца,
а просто дождь стучит курсором
по окнам моих вечных грёз.
мне снятся глаз твоих озёра
и облако твоих волос.