На досуге / *Жизнь в Удивительном Колхозе*

Сердце в груди учащенно билось, а к горлу подступал ком. Надо успокоиться, прийти домой и успокоиться, решила она. Она пошла на огород и огородом вышла на улицу, чтобы не столкнуться с бригадиром. Медленно шагая по дороге к своему дому, она снова и снова перебирала в своей памяти слова, что рассказывал бригадир деду Евсею. И чем больше она думала об этом разговоре, тем ей всё ясней и ясней становилось, что та женщина, которую бригадир любил всю свою жизнь, она! Стемнело. Дед Евсей распрощался с бригадиром, сказав тому напоследок: будешь сватов засылать к Тимофеевне, зови меня. Бригадир грустно улыбнулся, кивнул деду в знак согласия головой и пошёл в дом. Какие уж ты сваты, горестно думал бригадир. Она меня и в упор не видит. Так только порой на работе прикрикнет бывало и всё!Бригадир зашел в дом, прошёл на кухню и налил себе настойки, той, которую не допили Ярило с Трофимом днём. Сон не шёл. Разбередил только себе душу, проговорил бригадир, наливая себе в стакан. Он уже пожалел о том, что раскрылся перед дедом Евсеем, рассказав ему о своей любви к председателю колхоза Тимофеевне. Тимофеевна тоже не спала в эту ночь. Всхлипывая в подушку и вытирая слезы, она так и пролежала до утра, не сомкнув глаз.
Дед Евсей тихо зашел в дом, его старуха уже спала. Дед разделся, прошел в комнату, скрутил самокрутку и задымил. Вот ведь какая закавыка эта жизнь, думал дед Евсей. Никогда не знаешь какой стороной к тебе обернется.

Ярило и Трофим, выйдя из дома бригадира, отправились на колхозные поля, прихватив большие штыковые лопаты и взятый в аренду у местного предпринимателя металлоискатель. Предприниматель любил выезжать в свободное время в поисках кладов в другие регионы страны. Поэтому металлоискатель в его хозяйстве имелся. Но просьба этих известных на весь колхоз друзей-тормозов его немного удивила. Ведь те вроде никогда не интересовались поисками кладов.
Ночью похолодало, начало сентября. Шофер грузовичка, взяв себе больничный, устроился дома на диване перед телевизором. После дневного происшествия с местным сумашедшим сон не шел. Шофёр вздрагивал от каждого шума, громкого звука за окном. Ему так и казалось, что этот ненормальный прокрадется к нему домой и зарежет. Поэтому шофер запер все двери на замок и решил, что в эту ночь спать не будет.
Ночь подходила к концу, пропели петухи, снова пастух погнал стадо коров на выпас, а сонные доярки потянулись на ферму, на утреннюю дойку. Тимофеевна одевшись, подошла к зеркалу. На неё смотрела женщина с распухшими от слёз глазами. Нет! Так дело не пойдет, решила Тимофеевна, надо взять себя в руки. Вчера пришла телефонограмма, что в их колхоз прибудут с города студенты сельхоз.техникума, на практику. Вот ведь еще одна головная боль. Надо будет их где-то всех разместить, прикрепить в колхозе за бригадами. Продумать план работ. За этими мыслями горечь ночи отошла на второй план. Надо было работать, тянуть колхоз и расслабляться не было времени.

Бригадир встал из-за стола, посмотрел на пустую бутылку из-под настойки. Пьяным себя бригадир не чувствовал, видно и хмель не берет, когда сердце болит и душа ноет. Утро выдалось прохладное, но чистое. На небе не было ни облачка. Надо бы к родителям заехать сегодня, пацана забрать. Подумал бригадир. Так и не создав семью, он тем не менее решил не жить бобылём. Поэтому несколько лет назад, оформив документы, он взял из детского дома ребенка. Вдвоём, не один!- Решил он. Лето, жаркая пора в колхозе, работы непочатый край. Поэтому на всё лето бригадир отвозил пацана к своим родителям. Зная, что там он будет, как у бога за пазухой, накормлен и одет. И старики всегда за ним присмотрят .Женился бы ты, не раз повторяла бригадиру его мать. Глядишь и сам бы при деле был и ребенку мать бы была. Нешто хорошо одному век кочевать. Да ладно, успеется, отмахивался всегда бригадир. Не хотел он рассказывать родителям про свою потаенную, запрятанную глубоко в душе, любовь.

Тимофеевна знала, что бригадир один воспитывает сына, видела того не раз и всё удивлялась, как это бригадир решился на такое. Взять ребенка на воспитание из детского дома. У самой Тимофеевны детей не было, по молодости как не сложилось, а потом за делами, за колхозными хлопотами вроде и не до того было. Успею еще, не раз говорила она сама себе. Еще нарожаю. Но время шло, все те, с кем она когда-то училась вместе, имели уже детей. Кто одного, кто двоих, а кто и больше. Только Тимофеевне так не удалось познать счастье материнства. И это, спустя годы, была незаживающая душевная рана.
Дед Евсей, не спавший всю ночь, на утро так и заснул сидя на стуле. Старость брала своё. По молодости дед Евсей бывало про трое суток мог работать, не смыкая глаз. Бабка Параська, проснувшись и увидав спящего деда, не стала его тревожить, накрыв пледом, чтобы не замерз. Сентябрьское солнце уже не грело, как летом, а каждая хворь в таком возрасте особенно тяжело переносилась. Еще простынет, старый идол, ходи потом по врачам с ним. А лекарства-то сейчас шибко дорого стоят, никакой пенсии не хватит, вздохнула тяжело бабка Параска и пошла готовить завтрак.
Последние бури, пронёсшиеся над колхозами, как-то деноминация рубля, повышения цен на сельхозтехнику и наоборот, снижение цен на готовую продукцию, рыбу и прочее, заставили председателей искать другие пути развития своих колхозов. Те, что послабее духом оказались, решили ничего не делать. А пусть все катится к чертовой бабушке, думали они, видя как люди покидают их колхозы.

Часть, особо рьяных председателей, собрали снова экстренное заседание и уже который день подряд совещались между собой, как им лучше выкрутиться. Одни из них крыли матом других председателей налево и направо, несмотря на их былые заслуги. Кое-кто наоборот расхваливал последние спущенные сверху инициативы областного руководства. Большая часть председателей молчала, лишь изредка вставляя фразы типа, а помните как раньше было хорошо. Тимофеевна была женщиной закаленной в боях с руководством и просто так не собиралась сдаваться, пустив свой колхоз по ветру. Не время сейчас нюни распускать. Делом надо заниматься, а не языками трепать, говорила она всегда.
Выйдя из дома, председатель решительно направилась в сельсовет, по пути решив заглянуть к бригадиру. Особой причины навещать его у неё не было. На историю с самогонным комбайном она уже махнула рукой. Не иголка в стоге сена, найдется рано или поздно. Вообщем-то, как таковых не было причин, а ноги сами несли её к дому бригадира и чем ближе она подходила, тем всё сильнее и сильней билось её сердце. Тревожно и отчего-то радостнее становилось на душе. Словно на первое свидание спешу, усмехнулась Тимофеевна.

Бригадир уже собрался ехать на полевой стан, когда выйдя на улицу из дома, заприметил председателя, спешащую в его сторону. И куда это она так торопится, подумал он, а сердце опять защемило при виде своей первой и единственной любви. Любви всей его жизни!Тимофеевна подошла к дому бригадира. Так они и стояли друг напротив друга и никто не решался заговорить первым. Слышь Тимофеевна, сказал наконец бригадир, ты зашла бы как-то в гости, что ли. Сказал и внутренне весь напрягся. А ну как сейчас пошлёт его по матушке и по батюшке. Тимофеевна иногда вставляла крепкое словцо, если того требовали обстоятельства. Сейчас же она растерялась, не зная что и ответить. Может и зайду, проговорила тихо она и улыбнулась. Чего ж не зайти, если человек хороший. Бригадир опешил, еще никогда она не называла его так, всё больше бригадир или Кулибин хренов. Вдалеке раздался гром, свернула молния и вдруг в одну минуту с небес обрушился проливной дождь. Ну вот, подумала председатель, а у нас склады с теплицами не достроенные стоят. Замочит теперь всё.

Бригадир вдруг решительно сбросил с себя пиджак и накинул его на плечи Тимофеевны. И так ей хорошо вдруг стало и все её заботы и проблемы вдруг куда-то испарились. Зайди в дом-то, улыбнувшись проговорил бригадир. Неровен час простудишься. И Тимофеевна, молча кивнув ему и улыбнувшись в ответ, пошла вслед за бригадиром в дом. В доме она скинула с себя мокрый пиджак и повесила его на спинку стула. Бригадир побежал на кухню ставить чайник. Тимофеевна подошла к зеркалу поправить прическу и посмотрев в зеркало, не узнала себя. Еще утром из зеркала на неё смотрела зареванная, опухшая от слез женщина. Сейчас глаза Тимофеевны лучились от счастья и как-будто бы даже помолодела она на целый десяток лет.
А где ж твой сынишка-то, спросила она, пока бригадир доставал и выставлял на стол варенье, печенье и конфеты. Бутылку с самогоном он постеснялся выставить на стол, резонно решив, что это не тот случай и надо бы хорошее вино, ну или на крайний случай шампанского. Но таких вещей в доме бригадира сроду не водилось. Бог с ним, решил он, и чаек сгодится, не всё же самогон хлестать. Сынишка у бабушки с дедушкой, там ему хорошо, сама знаешь, я ведь от зари до зари вкалываю.

Знаем мы, как ты вкалываешь, рассмеявшись сказала Тимофеевна. Кулибин ты наш, продолжила она и мягко улыбнулась. И от этого смеха и улыбки так хорошо стало на душе бригадира, что попроси сейчас она его о чем угодно, всё бы для неё сделал. Даже спалил бы этот чёртов самогонный комбайн. Они сели за стол и бригадир наливая чаю, спросил: ну как ты? И Тимофеевна в этом простом вопросе вдруг почувствовала ту теплоту и любовь, которая была у бригадира к ней. Живу вот, замуж никто не берёт, вдруг ляпнула она. И сама испугалась сказанного. Бригадир поперхнулся, выпивая чай, и закашлялся. Прокашлявшись, он сказал, так вроде много женихов-то видных к тебе сватались. Неужели никто не приглянулся. Никто, сказала она, опять тихо. Бригадир не нашёл, что на это ответить и в комнате воцарила тишина. Ну а ты что же, через некоторое время спросила Тимофеевна, так и будешь до старости ходить в холостяках. Моё дело молодое, успею еще, хотел сказать бригадир, но вовремя прикусил язык, поняв, что скажет сейчас глупость. Был он уже не так молод. Конечно до старости еще далеко, но уже и не мальчик.
Да вот, как то не встретил ту, которая бы по сердцу пришлась, помолчав промолвил он и украдкой посмотрел на Тимофеевну.

Она сделала вид, что не заметила этого взгляда, говорящего о многом. И опять в комнате наступила тишина. Мерно постукивали ходики на стене, за окном продолжала идти жизнь и только здесь в комнате, за этим столом, казалось жизнь замерла в ожидании чего-то необычного, что могло случиться в любую минуту.
Дед Евсей проснулся от того, что услышал, как грохнуло, падая, ведро во дворе. И чегой-то ей не спится, проговорил дед Евсей, имея ввиду свою старуху, бабку Параську. Вроде не молода уже, а чего-то всё суетится. Дед Евсей открыл глаза и понял, что уже день на дворе. Эка я поспал, сказал дед, вставая со стула. Тело его затекло от неудобного сна на стуле. И какого хрена я здесь спать надумал, буркнул дед. Бабка Параська возилась во дворе, складывая в корзинку огурцы с помидорами. На базар собралась, догадался дед.